Наш зоопарк растет
Наш зоопарк растет. 🙂
Мы вчера купили волнистого попугайчика!
Archive for February, 2008
Нашла в каком-то блоге
Нашла в каком-то блоге, готова подписаться под каждым словом:
…Или вот ещё: мы, оказавшиеся за границей.
Я безошибочно узнаю «своего», даже если в России он не был пятнадцать лет. Тем более узнаю, если он выехал на короткое время. Одежда, чемоданы, язык, весь антураж могут быть любыми, мне достаточно короткого обмена взглядами. У всех у нас взгляд заключенных – глубокий, тоскливый, недоверчивый, затравленный. Мы-то знаем, кто мы на самом деле. Обмануть других можем попытаться, но не самих себя и не друг друга. Мы или ненадолго вырвались ОТТУДА на волю, или сбежали – как кому-то кажется, насовсем. И тогда понятно, откуда этот разгул, эта эйфория, эта неуёмная жадность, которая охватывает тех, кто вырвался: напиться, насидеться в ресторанах, скупить всё, что попадается под руку, объехать все страны, потратить всё, что есть – как в последний раз. А вдруг и правда в последний?
… И лагерный, уголовный жаргон, на котором разговаривает сейчас чуть не вся Россия, от вокзального бомжа до президента, – что это, как не момент истины? Попросту, сбросив все покровы, обнажила себя российская суть. Тюрьма. Колония. Лагерь.
И крепостное право – квинтэссенция лагерного образа жизни – тогда объяснимо. И последующий бунт в виде революции (снова «воля, воля!»), после которого быстро стало понятно, что вышки по периметру никто не убрал, только начальство сменилось – бывшие зэки стали охранниками, а прежних начальников, заодно с миллионами собратьев, сгноили по баракам.
И понятно тогда – метафизически понятно – почему всё здесь бесполезно. Почему заведомо обречены на провал все попытки превратить Россию в демократическое, свободное государство. Тюрьмы не создают для свободы, веселья и радости. И где вы видели тюрьмы или колонии, где начальство печется о свободе и счастье заключенных? Миску баланды, да чтоб не помирали (да и помрут, невелика беда!) – вот тебе и вся забота. Как сказал когда-то Пушкин: «…Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Под этим высказыванием может подписаться каждый, кто здесь когда-либо рождался не с талантом даже, а хотя бы с душой.
И крепостное право – квинтэссенция лагерного образа жизни – тогда объяснимо. И последующий бунт в виде революции (снова «воля, воля!»), после которого быстро стало понятно, что вышки по периметру никто не убрал, только начальство сменилось – бывшие зэки стали охранниками, а прежних начальников, заодно с миллионами собратьев, сгноили по баракам.
И понятно тогда – метафизически понятно – почему всё здесь бесполезно. Почему заведомо обречены на провал все попытки превратить Россию в демократическое, свободное государство. Тюрьмы не создают для свободы, веселья и радости. И где вы видели тюрьмы или колонии, где начальство печется о свободе и счастье заключенных? Миску баланды, да чтоб не помирали (да и помрут, невелика беда!) – вот тебе и вся забота. Как сказал когда-то Пушкин: «…Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!». Под этим высказыванием может подписаться каждый, кто здесь когда-либо рождался не с талантом даже, а хотя бы с душой.
Но ведь люди могут уехать, скажете вы. Эмигрировать, например. И уезжают! Да, конечно, не спорю.
Никто не говорит, что из тюрьмы или из лагеря, в котором ты был рожден, никогда не выходили. Ведь, в конце концов, в тюрьмы и колонии попадают по разным статьям, с разными сроками, не все же за убийство и на пожизненное заключение. Можно выйти, когда отмотаешь свой срок – если не было нареканий. Можно освободиться по амнистии, могут отпустить по болезни. А может, кто-то наверху решит, что миссия твоя здесь окончена (или здесь она невыполнима – тогда тебя переводят в другое измерение). Среди моих знакомых эмигрантов много и тех, и других, и третьих. Не раз я с удивлением наблюдала, как легко уезжает из России человек, который и усилий-то особых к этому не прилагает: как будто его берут за руку и выводят через невидимую остальным заключенным дверь. Да, они всегда помнят тюремный отрезок своей жизни, такое не забыть, но нет у них ни тоски, ни сожалений о покинутых «местах не столь отдаленных». И нет чувства неисполненного долга. Не сознаваясь в этом себе и другим, часто даже не осознавая этого, он сердцем чувствует, что решение об освобождении принимал не он: это было решением СВЫШЕ….Полностью текст здесь, очень рекомендую: http://markorol.livejournal.com/140030.html
